Тантра и власть – «религия» элит?
Слово «тантра» у многих почему-то прочно ассоциируется с сексом, и более того, многие считают, что оно является лишь сокращением словосочетания «тантрический секс». Однако далеко не это составляет действительно примечательную особенность этого духовного направления. Гораздо интересней то, что тантра является сугубо элитным учением, особенно «заточенным» на власть.
Слово «тантра» у многих почему-то прочно ассоциируется с сексом, и более того, многие считают, что оно является лишь сокращением словосочетания «тантрический секс». В итоге, чуть ли не каждый специалист по данной теме, если начинает писать нечто популярное, вынужден начинать свой текст с разоблачения ошибочности такого уравнивания. Спору нет, тантризм, действительно, проникнут половой символикой и не только символикой. Однако далеко не это составляет его действительно примечательную особенность. Половая символика, мотив соития и оплодотворения свойственны всем культурам и ими в той или иной степени разрабатывались. То, что это особо разрабатывал тантризм — не столь интересно. Интересно совсем другое — тантра является сугубо элитным учением, особенным образом «заточенным» на власть.
Николай Рерих. Мадонна Защитница (Святая Покровительница). 1933
Многие не ассоциируют йогу и духовные психотехники с властью. Кажется, будто все йогины просто медитируют в лесах и монастырях, только и заботясь о собственном просветлении. Однако на Востоке владение духовными практиками, обладание духовным опытом и власть — практически синонимы. И тут нет ничего удивительного.
Идам Калачакра в любовном союзе яб-юм со своей супругой Вишвамати
Что всегда было нужно восточным правителям, которые были пресыщены сотнями, а то и тысячами наложниц, не говоря уже обо всем остальном? Что их вообще интересовало? Их интересовали две вещи: духовность как таковая и то, что поможет им в деле управления. И то и другое им давали мудрецы, а взамен эти мудрецы и те традиции, к которым они по определению принадлежали, получали контроль над умом того или иного императора, а то и целых поколений правителей. Власть же нужна была мудрецам и их традициям для реализации своих представлений об идеальном мироустройстве. При этом, надо отметить, что подобные представления об идеальном мироустройстве иногда могли быть и чудовищными.
На Западе философия существует как нечто вроде бы чисто светское и умственное (хотя на самом деле тут тоже большой вопрос). На Востоке же не существует никакой иной философии, кроме религиозной. Поэтому, восточный мудрец — это всегда духовный проводник и проповедник, держатель какой-то духовной традиции. Собственно, эти-то линии духовных традиций сложным образом и выясняли взаимоотношения как друг с другом, так и с властью, что составляло и составляет важнейшую часть политической истории.
Итак, тантра это не «тантрический секс», а в строгом смысле слова, вообще, просто определенный тип текстов. Есть сутры, а есть тантры. Однако тексты эти, разумеется, относятся к определенному духовно-философскому направлению, которое можно обобщенно назвать тантрой. Условно говоря, существует индуистская тантра и буддийская (ее обычно называют Ваджраяной). Почему условно? Вот, что пишет буддолог Евгений Торчинов в своей, ставшей классической, книге «Введение в буддологию»:
«Здесь уместно указать на одно существенное отличие буддийского тантризма от развивавшегося параллельно с ним индуистского (шиваистского) тантризма. В буддизме женское начало — праджня, то есть премудрость, интуирование реальности как она есть и понимание природы сансары как пустых, по сути, состояний сознания; праджня пассивна. В шиваизме женское начало — шакти, то есть сила, энергия, единение с которой приобщает к миросозидающей мощи Бога; шакти по определению активна. Буддо-индуистская конвергенция на уровне йоги зашла, однако, так далеко, что в самых поздних тантрах (например, в «Калачакра тантре», начало XI века) появляется и понятие «шакти», до этого в буддийских тантрах не использовавшееся».
Евгений Алексеевич Торчинов
То есть мало того, что оба тантризма развивались параллельно, так еще и в «Калачакра тантре» мы имеем дело с их синкретизмом. Добавим к этому еще, скажем так, очень высокую «эластичность» всего, что связано с половой идентификацией, свойственную данной культуре. Так, например, бодхисаттва Авалокитешвара, официальной реинкарнацией которого является Далай-Лама, может представляться в мужском обличье, однако гораздо более сильны в его образе матриархальные черты. Но и это еще не всё. Торчинов пишет:
«Подобно тому, как сексуальный символизм тантр имел свой прообраз в архаических культах плодородия (видимо, дравидийского происхождения) древнейшей Индии, которые были радикально переосмыслены буддизмом и стали, по существу, дериватами архаических культов и образов, будучи включенными в контекст буддийского мировоззрения, буддийской философии и психологии, тантрический пантеон также в значительной степени коренился в культах архаических божеств, почитание которых по большей части сохранилось в низших сословиях и кастах индийского общества, а также у париев (домби, чандала)».
Как нетрудно видеть, индуистская и буддийская тантры имеют один и тот же исток — древние дравидийские (доиндоевропейские) культы. Культы же эти были связаны с поклонением тем или иным ипостасям «великих матерей», самые известные из которых — богини Кали и Дурга. Собственно, тантризм является, если говорить очень грубо, тем направлением, которое как бы дополнительно усиливает и в индуизме, и в буддизме дух древнего темного матриархата. Усиление влияния этого духа на самом деле можно проследить уже с вед, а сам этот процесс Мирча Элиаде называл «возвышением матерей».
Изображение Дурги в танце
Sri Devi Nrithyalaya
Находясь внутри индуизма и буддизма, тантризм занимает внутри их институтов главенствующее положение. Дело в том, что тантра обещает достижение высшей религиозной цели освобождения уже в этой жизни, а не как «обычные» буддизм и индуизм — в течение множества рождений и смертей. Если «обычный» правоверный буддист или индуист в основном только совершает подношения и поклонения божествам, то тантрист занимается духовными практиками и достигает определенных результатов — трансформации личности. Что это такое — вопрос отдельный и малоизученный. Но то, что подобная истовая практика ведет к каким-то результатам и что достигающие их адепты занимают высшие ступени в духовно-властной иерархии — не подлежит сомнению.
Более того, такая «архитектура» (а она-то нас тут особо и интересует) зафиксирована во многих странах. Так, во всех основных тибетских школах (Ньингма, Кадам, Сакья, Кагью, и Гелуг) существуют два различных посвящения: для «обычных» буддистов и для тантрических. Дело в том, что тантрические практики подразумевают много такого, что не должно делать «обычному» правоверному буддисту. Поэтому при посвящении в тантрическое направление, адепт не может клясться в том, что не будет совершать то, что не должен делать «обычный» правоверный. Такое положение вещей и закрепляется в двух различных «линиях» посвящений. Как нетрудно видеть, «лифтом» в высшие иерархии является именно линия тантрическая.
Главенствующую роль в Тибете давно занимает школа «желтых шапок» Гелуг. В ее ядре находится, упомянутая выше, «Калачакра тантра». В эту тантру Далай-Лама посвящает лично и вполне официально. Однако главное то, что Далай-Лама это не просто духовный лидер, а именно теократический правитель. То есть он и есть власть. Причем некий синкретизм индуистской и буддийской тантр в лице Далай-Ламы имеет место быть не только в силу того, как выше нам рассказал Торчинов, что «Калачакра тантра» наследует концепцию шакти из индуизма, но и потому, что Далай-Лама считается реинкарнацией бодхисаттвы Авалокитешвары. А образ Авалокитешвары имеет добуддийскую предысторию и отсылает сначала к шиваизму, а потом и тому самому дравидийскому матриархату.
Далай-лама проводит посвящение в калачакру в Бодх-Гая в 2003
Главный покровитель Непала, святой Матсьендранатх, живший примерно в 10 веке, почитается как воплощение Авалокитешвары. Однако, он был отнюдь не буддист, а шиваит. А культ Шивы, как сегодня более или мене уже установлено, имеет доиндоевропейский генезис.
Однако, если такой синкретизм можно считать, условно говоря, естественным (все же одна индийская культура), то связь тантры с конфуцианством и японским синтоизмом — уже вряд ли. И тем не менее проникновение тантры в Китай и в Японию со многими «синкретическими» последствиями является неоспоримым фактом.
Как я сказал выше, тантрическая традиция изначально была «заточена» на определенный тип взаимодействия с властью, умея отвечать на ее неотменяемые запросы. Уже один из самых ранних и значимых тантрических текстов Гухьясамаджа тантра («Тантра сокровенного собора») рассказывает следующую очень показательную историю.
Махасиддха Матсьендранатх
Anandanath
Жил был индийский царь Индрабодха, и у него было 500 наложниц. И тут он видит, что кто-то пролетает мимо него. Он узнает, что это Будда вместе со своими пятьюстами учениками. Будда рассказывает ему о своем учении, об аскезе и о том, что весь мир это иллюзия и проникнут страданиями. Царь восхитился проповедью Будды, однако заметил, что, хотя он и готов стать буддистом, однако он правитель и должен выполнять свои «земные» обязанности, да и 500 наложниц без него будут скучать. После этого он спросил Будду о том, нельзя ли в рамках его учения как-нибудь соединить горнее и дольнее. На что Будда ответил, что это вполне возможно, и подробно поведал царю тантру Гухьясамаджа.
Не могли от подобного отказаться и китайские и японские императоры. Что происходит сегодня в современных Китае и Японии — отдельный вопрос. А вот то, что линия тантрического буддизма школы Сингон перебралась в Японию из Китая, причем успев охмурить и китайскую власть — это факт.
Статуя Гуаньинь эпохи Ляо (907—1125) из Шэньси. (Китайская ипостась Авалокитешвары)
Rebecca Arnett
В Японию ее принес знаменитый монах Кукай в 804 году. Он учился у монаха Хуэй Го. Хуэй Го был учеником Амогхаваджра, а он, в свою очередь, был учеником Ваджрабодхи. И Амогхаваджра, и Хуэй Го, и многие ученики Ваджрабодхи (например, монах И-Син) состояли в тех или иных качествах при китайских императорах. И то были ими обласканы, то попадали в опалу.
Памятник Кукаю
Jnn
В итоге, так или иначе, в Китае сложился даосско-буддийский синкретизм, который в целом повторил духовно-властную «архитектуру», о которой я говорил выше. Только в Китае роль «обычных» буддизма и индуизма играло конфуцианство.
Чему поклонялся Конфуций до сих пор в точности не известно. Вероятнее всего это было Дао. Главное же, что Конфуций запрещал даже интересоваться метафизическими вопросами. То есть конфуцианство, в принципе, является учением о правильном исполнении ритуалов, но, как бы без метафизической «головы».
По поводу этой особенности конфуцианства известный востоковед Алексей Маслов выразился хлестко и определенно: «Конфуцианство ― гносеологическая «пустышка», абсолютный объем, который может быть наполнен практически любым содержанием».
Алексей Маслов
Amaslov.me
К моменту прихода тантристов в Китай роль этого «содержания», метафизической «головы» выполняли даосы, которые потом вошли в сложные сношения с пришедшими адептами тантрического буддизма.
Чуть позже эта «конструкция», в которой наверху тантра, а внизу конфуцианство, перекочевала в Японию вместе с учением школы Сингон.
В статье «Ритуальная структура отношений между императором и буддийской сангхой в Японии в эпоху Хэйан (X — XII вв.) (на примере буддийских церемоний Мисаэ и Мисюхо)» востоковед Елена Сергеевна Лепехова пишет:
«С одной стороны, император символически жертвовал свое царство в форме своей одежды Будде, его учению и сангхе, с другой — во время ритуала «наделения властью» он получал обратно свое одеяние и посредством освящения ароматизированной водой чинтамани из обычного правителя превращался во вселенского владыку-чакравартина и члена универсальной семьи Будды Татхагаты».
Елена Сергеевна Лепехова
Цитата из видео Лепехова Е.С. Классификация буддийских учений в школе Тэндай и теория Лоренса Кольберга. Сохраним Тибет
То есть тантрическая школа Сингон посвящала японского императора в идеальные буддийские правители, чакравартины, передавая ему жемчужину чинтамани. Какое отношение после этой церемонии имел японский император к национальной религии Синто и имел ли вообще — потребовало бы отдельного рассмотрения.
В итоге можно сказать, что духовно-политическая конструкция власти на Востоке подразумевала, что внизу будет какое-то учение, требующее только исполнения обрядов и ритуалов, а наверху уже находился «властный» ярус. Этот ярус обычно заполняли тантристы. Что же касается Запада, то такая «архитектура» не могла рано или поздно не привлечь какую-то часть его элиты. По мне, одним из очевидных проводников подобной «архитектуры» на Западе был Данте Алигьери, у которого роль конфуцианства или «обычных» буддизма или индуизма начинало играть римское право. Однако этот вопрос требует отдельного рассмотрения…
Джон Уотерхаус. Данте и Беатриче. 1915
Обсудим?
Смотрите также: